Клоун Мася

Ах, Арлекино, Арлекино!

Нужно быть смешным для всех

Арлекино, Арлекино,

Есть одна награда — смех!

Борис Баркас

Театр и цирк

В сквере на Цветном играет джаз. Я захожу в цирк Никулина через служебный вход. Там меня встречает рыжеволосый Максим — клоун, но пока без грима. Мы быстро идем по узким извилистым коридорам цирка, поднимаемся по темной лестнице в буфет: Максиму нужен кофе. «Я обычно в экономрежиме, как айфон, — говорит он. — У меня батареи на полдня хватает: надо либо поспать днем, либо кофе выпить».

Пока Максим здоровается с сотрудниками, я рассматриваю столы с красными скатертями, на которых изображены сцены из цирковой жизни, и награды в застекленном шкафу. «Это все его призы», — шутит сидящий за столом мужчина. На витрине выставлены награды других цирковых артистов, но и у Максима они тоже есть: бронзовый клоун с Международного циркового фестиваля в Монте-Карло, стеклянное яйцо и серебряный цветок — с французских фестивалей.

Мы снова идем по коридору, проходим мимо музея-гримерки Юрия Никулина, забираемся в темное закулисье со строительными лесами, освещенными лишь тусклым синим светом, раздвигаем красную бархатную штору и оказываемся в техническом помещении. «Клоуном я стал случайно — звезды сошлись», — говорит Максим, берет меня за руку и ведет дальше между репетирующими конями.

Миновав еще один коридор, мы доходим до нужной двери, ведущей в клоунскую гримерку. В комнате я вижу зеркала на стенах, кружевные зеленые манжеты на столах, здоровенные красные сапоги у шкафа и огромную басовую балалайку в углу. «Балалайка и сапоги для новой программы. — Мой спутник садится на стул у зеркала. — А по образованию я актер. Окончил театральный институт в Екатеринбурге и переехал вместе с ребятами (однокурсники Максима, а в будущем — клоунское трио “Без носков”. — Прим. ред.) в Москву. Было желание покорить столицу, но с собой у меня была только спортивная сумка».

В поисках работы Максим прошел кастинг в Центре циркового искусства и стал цирковым артистом. Сначала он остался в цирке, потому что там давали жилье. А после понял, что именно это — дело его жизни. «Клоун действует самостоятельно, а актер — по сценарию и прихоти режиссера, — объясняет свое решение Максим, выразительно жестикулируя: он как будто помогает себе пантомимой. — Артисту нужна свобода. Если клоун хочет надеть на голову стул, надо дать ему это сделать. А если играть номер по шаблону, люди это поймут, их трудно обмануть, особенно детей. Каждое выступление клоунов — это импровизация, и если в зале овации и смех, значит номер получился».

Мы выходим на манеж, где репетируют акробаты. Максим разводит руки в стороны и кружится. «Цирк — это настоящее искусство, здесь нет спецэффектов. Если клоун делает сальто, то по-настоящему. Если он упал на шею, значит он упал и получил травму. На моей памяти пара человек закончили свою карьеру на манеже. Все, что видит зритель на манеже, — это результат репетиций со всеми падениями, травмами, слезами и мозолями».

В случае серьезного происшествия на манеже шоу останавливают. Если происходит что-то поправимое, то выпускают коверных клоунов — тех, что выступают между номерами. «Однажды мы работали с дрессировщиком Виталием Смолянцем. У него вместо ног протезы, — вспоминает Максим. — Во время одного из выступлений с хищниками у Виталия открутилась и отвалилась стопа, он упал. А с хищниками это очень опасно, потому что они видят слабость. Дрессировщика быстро вынесли за кулисы, чтобы прикрутить стопу, — в это время к зрителям выбежал Артем (Бабино) и стал тянуть время, рассказывая смешные истории. Мы шестигранником прикручиваем стопу, а Виталий говорит: “Вот это позор! У меня нога отвалилась!” И пошел обратно к хищникам».

Соло и трио

«В Центре циркового искусства мы делали огромное количество этюдов, и как раз тогда сформировался мой основной клоунский образ — Мася. Когда мы изображали зверей, подбирали что-то свое, похожее и близкое, у меня были кипишной воробей и пугливый страус. И потихоньку начал выкристаллизовываться мой клоун: это выросший боязливый ребенок, который застрял в детстве. Его поступки, реакции и голос — детские, из беззаботных времен. Но образ клоуна изменился: он стал смелее, хитрее и нахальнее. Но это все из-за наград», — смеется Максим. А затем резко меняет голос на детский.

Мася: Я живу в цирке, у меня тут есть своя комната, еще и свой диван есть, и подушка своя есть, я там сплю. Короче, я тут ем, гуляю. Но больше всего я люблю отдыхать и путешествовать, смотреть новые места, вот это все… Ну и знакомиться с новыми людьми, с ребятами на улице. Подходят такие: «Привет, Мася, мы тебя видели». Я такой: «Круто! Давайте сфотографируемся?»

А когда я вырасту, я, конечно же, буду водителем мусоровоза — обожаю кататься и выбрасывать мусор. Ты знаешь, да, что мусор — он вообще вреден, но если его грамотно сортировать, то это не наносит вреда нашей планете? Зеленые бутылки — отдельно, коричневые — тоже отдельно, еще есть бумага и пластик. Молодцы, что так придумали, хорошая игра. Так что я буду водителем мусоровоза, надо только на права сдать.

И снова ко мне возвращается Максим. Его обычный голос на контрасте с фальцетом Маси поначалу звучит как бас: «А поскольку в Центре циркового искусства мы были вместе с ребятами, между нами в этюдах начали складываться отношения. Я — ребенок, Костя — мужик-бухарик, которому за 40–50, а Артем — артист погорелого театра. Так сформировалось наше трио “Без носков”. И мы уже 14 лет вместе работаем. С ума сойти!» Максим взъерошивает свои волосы рукой, его лицо расплывается в ностальгической улыбке, и он снова перевоплощается.

Мася: Рассказать о трио? О Сергеиче и Бабино? Мы путешествуем вместе. Сергеичь (именно с мягким знаком на конце. — Прим. ред.) — это мой дядя, он всегда недовольный, ругается, но я все равно его люблю, потому что он помогает мне и показывает, как правильно надо жить. И дает мне сладости, но очень редко. А Бабино строгий, все время кричит, показывает, что надо делать, замахивается руками. Но никогда меня не обижает. Я тоже его люблю, но по-своему. Вот такое вот у нас трио. Мы часто ездим по циркам, показываем разные номера. Я помогаю Сергеичу и Бабино. Всё!

Двигатель и гора игрушек

Максим родился в 90-е в маленьком городке Заречном, в 50 километрах от Екатеринбурга. Детство было трудное. Когда в семье нечего было есть, папа приносил подстреленных голубей. “Заречный был долгое время закрытым городом, там все друг друга знали. Было ощущение некоего вакуума. Я тогда мало куда ездил, но все детство мечтал путешествовать», — рассказывает артист.

Став профессиональным клоуном, Максим объездил почти всю Россию и побывал в разных странах. Сейчас он живет в Москве. «Это достаточно прагматично. Несмотря на то что жить вне Москвы гораздо дешевле, столица — это центр всего, всей работы. Все движухи, все кастинги проходят здесь. Москва — это двигатель», — объясняет мой собеседник.

«Из-за этой быстрой жизни планов у меня очень много, и в них я теряюсь, — продолжает Максим. — Они выглядят как куча игрушек, которые бросили на пол. — Актер машет руками и отыгрывает поиск. — Мне нужен динозавр. И я роюсь в этой куче: “О, нифига, мишка!” И начинаю с этим мишкой играть — вот мои планы. Сумбур». Оказывается, вместо поездки к стоматологу Максим поехал на встречу со мной. Похоже, я тот самый медведь.

Несмотря на сумбур в жизни, у Максима есть жена и ребенок. Его супруга тоже из цирка, «опилочная» (так называют детей, рожденных в семье работников цирка), поэтому она понимает принцип его работы. «Чьи жены не из цирка, тоже идут сюда работать — кто администратором, а кто и артистом становится. Потому что цирк — это жизнь», — заключает мой собеседник.

Свинья и комары

Мне хочется увидеть Максима в образе Маси, и я прошу клоуна нанести грим и надеть костюм. Он брызгает волосы лаком и делает начес, наносит на лицо светлый тон, очерчивает губы красным, рисует испуганно-грустные брови, румянит щеки и ставит несколько веснушек. И вот уже Мася рассказывает мне случай из жизни клоунов.

Реприза «Комары». Бабино спит на стуле. «Комары» Сергеичь и Мася хотят его укусить, но дерутся между собой и случайно будят. Бабино начинает гоняться за Масей по зрительному залу, тот «садится» на зрителей. Бабино бьет его газетой, «комар» улетает, и всем смешно.

Однажды этот номер клоуны играли в Ставрополе. Среди зрителей оказался пьяный мужчина, который орал и мешал смотреть представление. «Я добегаю до какого-то заснувшего зрителя, сажусь и понимаю, что это тот самый, который всем мешал. Рожа пропитая, напоминает свинью, текут слюни, и полторашка стоит с пивасом. — Максим поднимается со стула и жестикулирует активней обычного. — Ну, мы его этой газетой… то по коленке, то по плечу, то по голове. Артем (Бабино) еще стал бить в полную силу. Народ оживился. А когда мужик проснулся и полез драться, мы уже свинтили».

Мечты взрослого и ребенка

Мася провожает меня к выходу, мы проходим через безлюдное, пропитанное ароматом попкорна фойе. На прощание я спрашиваю, о чем он мечтает. Максим отвечает обычным серьезным голосом: «Моя мечта не изменилась. Я хочу чего-то достичь и оставить след в истории». Я прикрываю глаза, чтобы не засмеяться от нелепого сочетания удивленно поднятых бровей клоуна Маси и серьезности разговора. «У меня ярко выраженный синдром самозванца — это когда не воспринимаешь свои заслуги. Мне до сих пор кажется, что того же мог бы достичь любой другой человек. Хотя понимаю, что это бред», — заключает клоун, и снова его голос меняется на детский.

Мася: А я мечтаю о сладостях. Я люблю шоколадки, тортики и чипсы. А еще, знаешь, если пожарить чебурек вкусно-жирненький и его обмакнуть в сгущенку — м-м-м, мое любимое блюдо…