Яма. Как менялась жизнь вокруг камней Белого города

В центре Москвы, на Покровском бульваре, есть большая «Яма». Так жители называют полукруглый амфитеатр, расположенный на три метра ниже уровня улицы. В теплые дни там отдыхают десятки человек: студенты пьют кофе после лекций, компании друзей обсуждают планы на выходные, целуются влюбленные пары. Никто из них не обращает внимания на белые камни, которые лежат в центре. Не будь их, не было бы и «Ямы», а возможно, и самой Москвы. Но обо всем по порядку.

Наследство пермского периода

О древних камнях в «Яме» мне согласился рассказать историк и экскурсовод Михаил Хрущёв. В назначенный час мы встречаемся в амфитеатре. Времени у Михаила не так много, поэтому мы одним махом перемещаемся в прошлое.

Там, где сейчас находится «Яма», 300 лет назад была глухая стена Белого города. В те времена все, кто сейчас сидит на ступенях амфитеатра, оказались бы в воде, во рву под укреплением. Перед ними возвышались бы земляная насыпь и высокая стена с двумя уровнями боя: верхним и подошвенным (бойницы располагались и снизу, и сверху). А позади, за спинами сидящих, находилась бы эспланада — открытое пространство, где для сохранения хорошего обзора запрещалось строить дома. Но Белогородской стеной Москва не заканчивалась, за ней располагался Скородом (Деревянный город). Там продолжались посады и огороды и были свои деревянные укрепления.

Белые камни, которые мы видим в «Яме», это мячковский известняк: его добывали в месторождении около деревни Мячково, в 40 километрах от Москвы. Таким образом, перед нами не только руина оборонительного сооружения конца XVI века, но и образцы горной породы пермского периода.

Мы садимся на одну из ступеней амфитеатра. По бульвару над нами с грохотом несется трамвай, неподалеку громко смеется компания молодых девушек, а с крыши соседнего дома по всему району разносится стук: ее сейчас ремонтируют. Михаил не обращает ни на что внимания, все его мысли — в XVII веке.

Третий пояс

Каменная кладка перед амфитеатром «Ямы» служила фундаментом стены Белого города. Сама стена была построена из кирпича — по традициям того времени ее покрывали известковой побелкой, отсюда и пошло название.

Не проще ли было построить всю стену из белого камня? С одной стороны, проще. Известняк, в отличие от кирпича, не нужно формовать и сушить, он уже готов: добыл, привез, положил. Но с XIV века в Москве из известняка много чего строили и уже успели заметить, что у него есть минусы. Это оказался очень капризный материал, который плохо реагировал на изменение погодных условий и быстро разрушался. Так, белокаменные стены Московского кремля, построенные при князе Дмитрии Ивановиче, ко временам Ивана III уже пришли в негодность.

Стена была двухслойная. Между двумя кирпичными слоями находилась забутовка — утрамбованные некондиционные куски известняка, строительный мусор и так далее. Это делалось для того, чтобы стену не пробили артиллерийские орудия. Как и Кремлевскую стену, стену Белого города украшали зубцы в форме ласточкиного хвоста.

Размеры стены:

• Толщина: 4,5 метра

• Высота: 10 метров

• Длина: 9,5 километра

Белый город стал третьим поясом городских укреплений после Кремля и Китай-города. Его стена строилась шесть лет при царе Федоре Ивановиче (сыне Ивана Грозного) и его соправителе Борисе Годунове. На этот проект были брошены все силы — более 7000 строителей. Архитектором был замечательный градоделец Федор Конь. До нас не дошли его чертежи или планы, и мы доподлинно не знаем, как выглядели ворота и башни Белого города, но Федор Конь также строил Смоленскую крепость, и ее стены считаются идентичными Белогородским, разве что не побелены. Так что, если хотите посмотреть на стену Белого города, приезжайте в Смоленск.

Михаил достает телефон и показывает мне картину Аполлинария Васнецова «У Мясницких ворот Белого города в XVII веке». Он объясняет, что изображенные ворота находились рядом с современной станцией метро «Чистые пруды». Следующие, Яузские, были у кинотеатра «Иллюзион».

Как камни защищали город

Во время существования Белого города длительных осад Москвы не было. Основную военную опасность представляли внезапные набеги. И Белогородская стена как раз предотвратила одно такое нападение крымских татар, когда еще даже не была до конца достроена: в 1591 году войско хана Казы-Гирея развернулось, увидев высокие прочные укрепления.

Первое серьезное боевое испытание стена Белого города приняла в начале XVII века. Это было Смутное время, бояре сместили Василия Шуйского, и Семибоярщина придумала супер-твист: позвать в качестве нового царя сына польского короля. Королевич Владислав Сигизмундович прислал в Москву послов, москвичи поцеловали крест ему на верность, и он официально был объявлен царем. В связи с этим в столицу вошел польский гарнизон, и когда он уже был в городе, выяснилось, что поляки не собираются ни о чем договариваться с боярами. В 1611 году случилось большое восстание, боевые действия развернулись на всей территории Москвы — как внутри Белого города, так и за его пределами. Причем великолепная оборонная система Китай-города и Кремля тогда работала на поляков, войску Первого народного ополчения удалось взять под контроль Белый город и его укрепления. Кончилось тем, что летом 1612 года у стен Белого города произошли решающие сражения, завершившие Великую Смуту. А осенью 1612 сдался польско-литовский гарнизон Кремля — войску Второго ополчения удалось взять под контроль Белый город и осадить.

В 1618 году у его стен стояли войска Владислава Сигизмундовича, пытавшегося отобрать престол у Михаила Федоровича Романова. Войска Речи Посполитой штурмовали Арбатские и Тверские ворота, но успеха не достигли. Вскоре после снятия осады было подписано Деулинское перемирие.

В следующий и последний раз об обороноспособности Белого города говорили во время Северной войны: в 1707 году Карл XII с территории современной Белоруссии планировал идти дальше на восток, на Москву. Поэтому в городе была бешеная строительная активность. Здесь все обновляли, перед башнями насыпали земляные бастионы, а на башнях растесали бойницы, чтобы вставлять пушки. Но шведы так и не пришли, и Белый город начал потихоньку угасать.

Сидеть становится прохладно, и Михаил предлагает немного пройтись по Покровскому бульвару. Тем более, что мы как раз дошли до момента, когда бульвар появляется в нашей истории.

Обвал

В XVIII веке в Париже, Берлине, по всей Европе сносили укрепления и на их месте делали бульвары. В Москве тоже появилась такая идея. К тому моменту стена Белого города уже давно стояла без надзора, ветшала и жители растаскивали ее на кирпичи. Они не пользовались лестницами и брали материал снизу, не выше уровня своего роста. Поэтому все чаще случались обвалы.

В 1750 году стена у Большого Каменного моста и Всехсвятских ворот обвалилась и задавила четырех горожан, которые жили в пристройках с ее внутренней стороны. После этого инцидента императрица Елизавета велела разобрать стену в опасных местах.

Смысла в крепости уже не было, а понимания ценности средневековой архитектуры еще не было.

Екатерина II продолжила дело Елизаветы и создала специальное ведомство для разборки стены. Кирпичи пошли на строительство Воспитательного дома, казарм и других учреждений, а фундамент либо закопали, как в «Яме», либо пережгли в известку и использовали при строительстве дорог. В итоге к концу екатерининского времени от стен уже ничего не осталось. Еще какое-то время простояли ворота и башни. Последняя, которая находилась рядом с нынешней станцией метро «Арбатская», даже застала Наполеона: ее разобрали в 1817 году.

При Павле I на месте «Ямы» был плац для солдат Покровских казарм. В XIX веке он стал торговой Хохловской площадью.

В этот момент Михаил говорит: «Вот и все», — и быстро закуривает сигарету. Я даже не заметила, когда он успел ее достать. Еще какое-то время мы идем по бульвару и Михаил рассказывает о речке Рачке, протекавшей у стены. «В 40-х годах XVIII века Рачку закатали в трубу, но теоретически ее можно выпустить наружу. Если бы кому-то это вдруг пришло в голову, это было бы, конечно, красиво», — мечтательно говорит мой собеседник и уходит дальше по своим делам.

Новая жизнь

В начале XX века на Хохловской площади какое-то время находилось трамвайное кольцо, а впоследствии — таксопарк и автомобильная парковка. В 2007 году на месте наземного паркинга началось строительство подземного. Предварительные охранные раскопки никто не провел, поэтому строительные сваи вошли прямо в фундамент Белогородской стены. Руина помешала строительству, его заморозили до 2016 года, а потом пространство решено было музеефицировать.

Чтобы узнать больше о том, как строилась «Яма», я пишу Гульнаре Сафаровой — главному архитектору проекта. У нее нет времени на встречу и сложно выделить время в течение рабочего дня, поэтому мы созваниваемся в десять утра. Судя по бодрому голосу Гульнары, она уже давно на ногах и успела сделать много разных дел.

В 2015 году в «КБ Стрелка» началось благоустройство Бульварного кольца в рамках программы «Моя улица». Городская пешеходная площадь на Покровском бульваре — это в целом нетипичная для Бульварного кольца история, а Хохловская площадь была еще и в очень сложном состоянии. Долгие годы здесь была замороженная строительная площадка, город не знал, что с ней делать, а руина медленно разрушалась.

Мнения археологов по поводу работы с древней кладкой разделились. Одни предлагали изучить находку и закопать для сохранности (использовать метод консервации). Другие были не против устройства музея вокруг находки, призывая построить стеклянный павильон над ней. Мы же, опираясь на успешный международный опыт, отстаивали идею открытого экспонирования археологического памятника, и в итоге нам удалось согласовать это решение.

Весь 2016-й ушел на планировку. Над Хохловской площадью с нами работала французский архитектор с русскими корнями Ирен Джао-Ракитин. «КБ Стрелка» на знаковые общественные пространства всегда приглашала известных иностранных архитекторов для обмена опытом, а Ирен работала в мастерской у легендарного Жана Нувеля и участвовала в разработке ландшафтного дизайна для Парижской филармонии и Лувра в Абу-Даби. В 2017 году за один строительный сезон мы построили площадь.

Я полностью курировала стройку и почти жила на площадке. Мой сын, когда мы проезжали мимо, кричал: «Мама, мама, смотри, твоя работа!»

После открытия объект передали в эксплуатацию ГБУ «Автомобильные дороги». Сотрудники ведомства не знали, как ухаживать за архитектурным бетоном, поэтому в 2019 году сотрудники эксплуатирующей организации из благих побуждений покрасили его краской. Помню, что я тогда очень расстроилась. Чтобы это не повторялось, «КБ Стрелка» составила «паспорт пространства» — мануал, рассказывающий, как восстанавливать дефекты и следить за конструкциями. С тех пор бетон, кажется, больше не красили.

Плохая репутация

Летом 2019 года «Яма» оказалась в центре нескольких скандалов. По вечерам туда стали приходить нетрезвые посетители соседних недорогих баров «Зинзивер», «Рюмочной», «Сосны и липы» и других. Нередко люди приносили алкоголь с собой и продолжали выпивать уже на улице. Это привлекло внимание активистов общественного движения «Лев против», выступающих против курения, распития алкоголя, нецензурной брани в общественных местах. Они приходили в «Яму» по пятницам: предлагали людям убрать спиртное и выбросить бутылки, а в случае отказа отбирали напитки, дрались и однажды даже распылили перцовые баллончики. Со временем активисты стали приходить вместе с сотрудниками полиции, которые задерживали нарушителей.

Хотя распитие спиртных напитков в общественном месте наказывается штрафом от 500 до 1500 рублей, «Яма» долгое время оставалась вне поля зрения правоохранителей. Патрулируя бульвар, сложно увидеть, что происходит внизу. Благодаря этой особенности места, выпивающих в «Яме» становилось все больше. Какое-то время у отдыхающих даже была традиция выставлять пустые бутылки и банки в ряд в центре площади.

Громкая история связана с делом «отравителя из Ямы». В 2019 году 26-летний Мурат Сабанов отравил и ограбил 35 человек, отдыхавших в районе Ивановской горки: у Чистых прудов, а также в «Яме», парке «Горка» и баре «Зинзивер». Мужчина угощал жертв газировкой, смешанной с сильнодействующим транквилизатором, после чего многие теряли сознание и даже впадали в кому. Преступника приговорили к 15 годам исправительной колонии строгого режима.

Забор за забором

Я спрашиваю Гульнару, следила ли она за новостями. Оказывается, не только следила, но и приезжала общаться с местными жителями, которые страдали от шума и от того, что пьяные люди из «Ямы» приходили в их дворы и оставляли после себя мусор и грязь.

До появления «Ямы» на этом участке не было значительного пешеходного трафика. По нашей гипотезе, через Хохловскую площадь ходили сотрудники ближайших офисов, студенты ВШЭ, чьи корпуса находятся неподалеку, прогуливающиеся по бульварам горожане.

Предугадать тот интерес, который в итоге возник у молодежи к амфитеатру, было сложно. Мы рассчитывали, что пространство будут использовать музеи и вузы, там будут проходить культурные мероприятия. К сожалению, из-за отсутствия акторов, которые могли бы взять под свое крыло событийную повестку, «Яма» осталась без присмотра и маргинализировалась.

Шум по ночам и большое количество нетрезвых людей в прилегающих к площади дворах мешали жителям района. Они обращались с жалобами в Басманную межрайонную прокуратуру, поднимали дискуссию в СМИ и социальных сетях, просили решить их проблему.

Мы рассматривали несколько вариантов решения: закрыть доступ во дворы, организовать охрану, как в парке Горького, или поставить на площади торговый киоск: продавцы могли бы оперативно подавать сигналы правоохранителям. Но жители настояли на жестком директивном решении. Теперь вокруг амфитеатра установлен стеклянный забор и в 11 вечера калитки закрываются. Естественно, посетителей стало меньше: людям за забором сидеть некомфортно. Сейчас туда ненадолго заходят случайные прохожие, чтобы перекусить или поговорить по телефону, студенты, у которых появились «окна» между парами, родители с детьми.

Площадь сейчас принадлежит городу и, по-хорошему, город должен отвечать за ее контекстное наполнение. Можно было бы создать для этого специальную службу, наподобие дирекции парка, или поручить музейным институциям взять территорию под свой патронаж. Я верю, что ситуацию с «Ямой» можно изменить, вдохнув в нее жизнь.

Гульнара переживает за судьбу своего проекта и надеется, что «Яма» получит вторую жизнь, в которой будет много интересных мероприятий. Мне хочется верить в это вместе с ней. Хохловская площадь пережила уже немало изменений, и камни, когда-то защищавшие целый город, сейчас сами нуждаются в защите. Кто бы мог представить, что забор, пусть и каменный, сам окажется за забором? И кто знает, что будет на этом месте через сто лет.