Загадочная Дангауэровка

По центру Москвы ходит автобус М6 с конечной остановкой «Дангауэровка». Надежда Владимировна Фролова родилась в этом квартале и всю жизнь проработала в местной школе. Там же, в Дангауэровке, она встретила своего мужа. Мы поговорили с Надеждой о ее детстве и юности, а историк архитектуры Николай Васильев рассказал, какие интересные дома есть в этом районе.

Николая я замечаю издалека: он идет быстрым широким шагом, из-под фетровой шляпы развеваются длинные седые волосы. Мы встречаемся у кинотеатра «Факел» на Авиамоторной. Николай громко здоровается — он часто водит экскурсии, и голос у него поставлен. Дождавшись фотографа Соню, мы отправляемся в Дангауэровку, о которой я часто слышала, но в которой никогда не была.

По пути Николай рассказывает об истории места.

Сейчас Дангауэровкой называется конечная автобуса М6, а до революции здесь был механический завод немецких коммерсантов А. К. Дангауэра и В. В. Кайзера. Район Лефортово находился тогда за границей Москвы: земля за железной дорогой, в «Ржавом поясе», стоила дешево, поэтому выбрали именно это место.

В годы Первой мировой войны завод Дангауэра и Кайзера был национализирован и переименован сперва в «Котлоаппарат», а затем в «Компрессор», но в народном сознании район остался Дангауэровкой. Слово сложное, поэтому у москвичей получалось что-то вроде «Дангаровка».

Когда появился завод, вокруг него стали селиться рабочие. К XX веку здесь уже было много других предприятий и появилось целое поселение с деревянными бараками и избами — и плохой репутацией. В советское время район стали приводить в порядок: власти хотели подчеркнуть привилегированность рабочего класса. В 1920-е в Москве активно строились рабочие поселки: Русаковка, Дубровка, Нижняя Пресня. В 1928 году очередь дошла до Дангауэровки. Ее перестраивали уже с учетом предыдущих ошибок и критики. Здесь не строили двухкомнатных квартир, только трех- и четырехкомнатные. Объяснялось это тем, что сантехнических труб не хватало, и чем меньше было в доме санузлов и кухонь, тем лучше. В этом районе, кроме жилых кварталов, сразу построили баню, школу, детский сад, клуб и пожарную часть. Проект квартала и планировку первых домов разрабатывал архитектор Михаил Мотылев вместе с коллегами из строительного бюро «Сокстрой» (в 1928 его объединили с Мосстроем, и Мотылев возглавил архитекторов бюро).

Свой маленький мир

Первые дома конструктивистского квартала находятся у шестого выхода станции «Авиамоторная». Здания стоят друг за другом «строчно» с севера на юг, перпендикулярно шоссе Энтузиастов. Изначально их было шесть, но на месте одного из них сейчас спортивная площадка. Фотограф Соня просит Николая остановиться, чтобы сделать портрет на фоне первого дома. Николай встает на указанное место, но рассказ не прерывает.

Первые дома — это практическая архитектура, чистая прагматика. Здесь вы не увидите любимых конструктивистами ленточных окон и балконов: железобетон был в дефиците, делали деревянные перекрытия. Три из шести корпусов сперва даже не оштукатурили — денег на это не хватило. Зато планировку секций сразу продумали хорошо. Квартиры все двусторонние: окна кухонь выходят на восток, а комнат — на запад, чтобы по утрам солнце освещало кухню, а вечером — жилую зону. Тогда же в стене между кухней и ванной впервые появилось окошко. В стране развернулась масштабная борьба с туберкулезом, а поскольку туберкулезная палочка размножается в темной влажной среде, для профилактики заболевания придумали такую систему вентиляции. Потом она появится во всех хрущевках.

Николай показывает на фасад дома и объясняет, что узкие окна — это как раз кухни. Фотограф Соня вздыхает: «Кажется, сейчас строительные фирмы даже не думают, с какой стороны солнце будет освещать комнату и как жильцы будут проветривать квартиру». Николай улыбается: «А какие раньше были дворы!» — и уводит нас к Кабельной улице, откуда видно всю вереницу первых домов. Там Николай рассказывает о дворовом пространстве.

Подъезды во всех домах сквозные. Если человек отправлялся по делам, он мог выйти на улицу, а если хотел отдохнуть, то во двор. Телевизоры были редкостью, интернета не было и подавно. Люди общались, играли, занимались спортом во дворе и всех соседей знали в лицо. Двор формировал комфортное социальное пространство — шире, чем комната, квартира и дом, но меньше, чем большой мир, где много незнакомцев. Эта дворовая культура потом развивалась в советском градостроительстве и в 1940-е годы, и позже.

Детство в Дангауэровке

Через дорогу от первого квартала, у восьмого выхода из метро, стоит дом, в котором провела детство Надежда Владимировна Фролова. Надежде Владимировне 81 год, в Дангауэровке она прожила с 1943-го по 1965-й, а следующие 50 лет работала в местной школе учителем начальных классов. Мы говорим по телефону. У моей собеседницы чистая грамотная речь и ясный голос, и хотя не вижу ее, слышно, что она говорит с улыбкой, с удовольствием вспоминая молодость.

Я родилась в 1943 году, и все мое детство прошло в Дангауэровке. Моя семья жила в доме номер 47 по улице Авиамоторной, которая раньше называлась Дангауэровским проездом. Там на третьем этаже располагалась наша коммунальная четырехкомнатная квартира. У нас была самая большая комната — 15 метров. Там мы жили впятером: папа Владимир, мама Любовь и мы, дети — Вера, Надежда и София. Папа назвал нас в честь праздника — Дня святых Веры, Надежды, Любови и их матери Софии. Родители работали учителями — папа вел уроки литературы, а мама преподавала труд. Они работали в разных школах в центре, а мы с сестрами учились в Дангауэровке.

Остальные соседи по квартире, пожилые пары, жили в 10-12-метровых комнатах. Они все были заводскими людьми, работали то ли на Компрессоре, то ли на Москабеле, где-то совсем рядом. Папу нашего соседи боялись — он очень грозный был, ходил с палочкой, в шляпе. Маму жалели: ей приходилось готовить на большую семью и убираться на общей коммунальной площади пять недель подряд — по неделе за каждого члена семьи.

И к нам, детям, они очень хорошо относились. Мы играли в мяч в комнате и стучали им по стенке, в веревочки в квартире прыгали, мешались под ногами в общем коридоре — они ни разу замечания не сделали. Сонечка, младшая, еще могла подойти, когда они ужин готовили, с крышкой от кастрюли и попросить жареной картошечки. Ей накладывали туда, прямо в крышку. Очень добрые были соседи.

Когда мы с сестрами стали постарше, играли уже не дома, а во дворе с другими детьми — в мяч, в выбивалы, в ножички. С девчонками прятали секретики: рыли под деревом землю и закапывали там красивые фантики от конфет. Еще мы очень любили прыгать в классики или через веревочку.

На первом этаже в нашем доме был магазин, куда мы с сестрами ходили за хлебом, селедкой, сметаной, мороженым. Там продавали разливные соки, за которыми приходили со своими бутылочками. На этой же улице была почта — популярное место. Молодежь всегда встречалась у почты и оттуда уже шла гулять, а по праздникам собиралась там и пела песни.

Мне становится интересно, как развлекались 70 лет назад, и Надежда Владимировна сразу вспоминает, как папа несколько раз брал ее с собой в театр. Знакомые обычно давали ему две контрамарки, и он ходил на постановки вместе с мамой. Порой он брал с собой дочку, но это была большая редкость — чаще девочки ходили в кино или на танцы.

Субботние танцы в клубе «Компрессор»

Самым важным местом района был Компрессор, где папин брат, мой дядя Александр Степанович Леонов, руководил хором. Мы ходили на выступления, а потом дядя мне выписывал билеты на субботние танцы. Как сейчас помню: я раздеваюсь в большом шикарном фойе клуба, а в зале уже начинает играть оркестр, я спешу туда скорее, и у меня уже мурашки по коже. А потом в Компрессоре стали показывать фильмы. Когда я училась в пятом классе, мы всей семьей смотрели там «Карнавальную ночь» — билеты тоже дядя достал, купить их было невозможно.

В 1965 году там же, у клуба «Компрессор», я встретила своего мужа, Сереженьку. Он тогда окончил первый курс Бауманки, шел по нашему парку, увидел меня. Подошел, спросил, где находится кинотеатр «Спутник». Хитрый оказался — он знал, где кинотеатр. Я пошла провожать его по мостику, который раньше назывался Дангауэровским. Мы разговорились, дошли до моего любимого книжного магазина, и там Сережа попросил номер телефона. Потом, когда он позвонил, я пригласила его на танцы в клубе «Компрессор». Мы танцевали вальсы. Позже мы поженились, прожили вместе 55 лет и воспитали двух прекрасных дочек.

«Американские» дома

Николай рассказал, что сейчас в ДК «Компрессор» находится большой магазин спецодежды и какие-то офисы, зрительный зал никак не используется. Мы решаем не идти туда, а посмотреть «американские» дома, мимо которых Надежда Владимировна ребенком каждый день ходила в школу.

Это два самых длинных конструктивистских дома в Москве — в каждом по 13 подъездов. На чертеже они так и называются: «Американское строительство». Там предполагалось поселить американских инженеров, которых наняли для модернизации завода «Москабель». В годы Великой Депрессии в Россию приезжало много иностранцев левых убеждений — но, наверное, меньше, чем планировалось, а многие еще и быстро уехали обратно. В итоге в этих домах жили обычные советские рабочие и тоже были коммуналки.

Хотя «американские» дома строились в тех же 1928–1932 годах, здесь уже есть типичное конструктивистское ленточное остекление, большие балконы, эркеры в гостиных. Чтобы пропагандировать среди иностранных специалистов советский строй, во дворе поставили памятник Ленину. Причем не типовой — в костюме тройке, а в рубашке навыпуск, массивных ботинках и кепке рабочего. И на нем раньше квартал заканчивался.

В конце 30-х, уже во вторую очередь строительства, Дангауэровка обрамлялась по периметру высокими домами в стиле ар-деко и сталинского ампира (сталинки у метро на шоссе Энтузиастов и Авиамоторной улице). Получается, что квартал возводился в два этапа: первая серия домов была конструктивистской, цельной, а следующая уже более декоративной, когда большие здания вставлялись на свободные участки по краям, чтобы закрыть бреши.

Скоро конструктивистскому поселку Дангауэровка исполнится 100 лет. За прошедший век многое изменилось: выросли новые панельки, появилось метро, по району стали ходить электробусы. Но там до сих пор можно почувствовать себя человеком XX века — героем фильма «Застава Ильича» Сергеем Журавлевым, который жил в соседнем доме с Надеждой Владимировной и ходил через тот же парк, где она познакомилась с будущим мужем.