Встречают по обоям

Коллекции монет, драгоценных камней, фарфора, пластинок — явление привычное. Но слышали ли вы когда-нибудь о коллекции старинных обоев? В собрании реставратора Екатерины Уваровой сейчас больше 800 экземпляров. Познакомившись с ней, мы узнали, как менялись обойные вкусы москвичей, и попробовали по кусочкам обоев собрать историю одной квартиры.

Мы встречаемся в Семеновском парке. Пока ищем свободную скамейку, Екатерина рассказывает, что часто гуляет здесь с девятилетним сыном и двухлетней дочкой. Я удивляюсь тому, что Екатерина так рано вышла из декрета, а она отвечает, что реставрация не может ждать.

В руках у моей героини большой пакет с образцами старинных обоев. «У каждого реставратора есть своя коллекция, собранная на объектах, — рассказывает Екатерина, когда мы занимаем скамью в тени молодого клена. — Я специализируюсь на храмовой архитектуре, но иногда меня приглашают поработать на гражданских объектах, где как раз встречаются разнообразные обои. Мысль о том, что обои — это ценность, которую можно и нужно сохранять, мне открыл учитель Владимир Игнатьевич Якубени, с которым мы работали вместе больше десяти лет».

Владимир Игнатьевич ушел из жизни в 2022 году, и его коллекцию обоев, балясин и других архитектурных деталей исследует и описывает Екатерина. В общей сложности в коллекции Якубени около 800 экземпляров обоев. Большая часть пока не разобрана: пласты обоев, срезанных со стен старинных особняков, ждут очереди на распаривание. «Разбор обоев — очень грязная работа, потому что в срезанном пласте может быть не только пыль, но и грязь, насекомые, бактерии и грибы, например плесень, — объясняет реставратор. — Я этим занимаюсь в перчатках в мастерской».

Технически процесс выглядит так: сперва нужно срезать со стены все слои обоев, которые когда-либо клеили друг на друга. Дальше срезанный пласт погружают на несколько минут в теплую воду, и, когда «пирог» из обоев напитывается водой, можно начинать аккуратно снимать слои и складывать их на просушку. Затем их нужно прогладить теплым утюгом через ткань и положить или приклеить на листы бумаги, подписав, откуда взяты обои и что о них известно. «Главное в процессе — не запутаться, какой у тебя слой был первый, какой последний и как ты считаешь: от раннего к позднему слою, “от стены” или наоборот. Мне однажды попался кусок, где было 13 разных обоев, многие из них тончайшие, и было легко ошибиться», — вспоминает реставратор.

Самые неустойчивые пигменты — белый (очень маркий, пачкает все вокруг) и синий (моментально смывается от малейшего прикосновения), с ними нужно работать очень аккуратно. Также есть сложность с кусками, которые склеились намертво и никак не хотят отделяться друг от друга — с этим приходится просто смириться.

История на стене

К обоям не принято относиться как к искусству, но, по словам Екатерины, это полноценный архитектурный элемент, который отражает культуру и особенности эпохи, а также характер и вкусы владельцев. Реставратор достает из заветного пакета папку и показывает мне листы с образцами старинных обоев. Дома у нее хранятся большие фрагменты, а это — демонстративный материал. «Давайте представим, что вы вместе со мной разбираете обои, — воодушевленно предлагает мастер, тасуя листы. — Допустим, у нас идут друг за другом три слоя светлых и нежных обоев, а потом вдруг резко появляются вот такие — черные, мрачные. Что это значит? Либо у комнаты сменился владелец, либо у хозяина радикально изменился вкус, либо это мода времени».

Черные обои с серой птицей в романском стиле меня впечатляют. Я пытаюсь представить, как себя чувствовали люди, находясь в комнате с такими стенами. «Наши предки не любили ничего нейтрального и не боялись акцентных обоев, — комментирует Екатерина. — Но надо понимать, что такие обои обязывают. Остается только догадываться, какой была меблировка комнаты».

Считается, что в XIX веке обои переклеивали в среднем раз в пять-десять лет. В доходных домах жильцы сменялись чаще, и там материала накапливалось больше — значительная часть коллекции Екатерины как раз оттуда. По этим обоям видно, как классицизм постепенно вытесняло барокко, а затем появилась мода на эклектику и модерн.

Самое большое подспорье реставратору в датировке — газеты, на которые было принято клеить обои. «У меня под одним из слоев был фрагмент о приеме персидского шаха Наср-эд-Дина в Петербурге, и стало понятно, что обои наклеены после 14 мая 1889 года», — рассказывает Екатерина.

Пока мы рассматриваем образцы, мне не дает покоя мысль о том, какие обои в этих домах сейчас, после реставрации. «В реставрации есть два главных ориентира — подлинность и художественное восприятие, — объясняет моя собеседница. — К сожалению, обои редко соответствуют обоим. Допустим, мы реставрируем дом-музей балерины Анны Павловой и там на стенах старинные обои. Они, конечно, подлинные, но ведь Анна Павлова наблюдала их совсем в ином виде. За прошедшие годы они выцвели, потрескались, обветшали, возможно, в советское время на них наклеивали другие обои. Вернуть прежний вид им уже невозможно, поэтому с большой долей вероятности во время реставрации эти обои не сохранят. Максимум могут сделать зондаж: оставить на память в рамочке фрагмент с оригинальным слоем».

Сейчас дома-музеи вынуждены выбирать какие-нибудь нейтральные обои, в лучшем случае отдаленно напоминающие то, что могло быть до революции. Но, по словам Екатерины, правильно было бы делать на заказ новые обои по старинному образцу, который обнаружен на памятнике. Однако здесь тоже есть нюанс: раньше пигменты были природные, цвет красок отличался от тех, к которым мы привыкли, техника их изготовления была иная, и не каждая современная фабрика обоев сможет сделать хорошую копию. «Мне рассказывали, что во время реставрации в музее Шаляпина нашли фрагменты подлинных обоев и по этому образцу заказали копию на обойной фабрике, но получилось не совсем точно», — говорит Екатерина.

Конечно, не у всех музеев есть возможность сделать обои на заказ за границей, но при желании можно найти альтернативу. Так, например, в усадьбе Блока в Шахматово художники-реставраторы расписали стены по трафарету, сохранив узор обоев, подобранный по аналогу. Потому что если нельзя сохранить подлинность, как, например, при воссоздании, то необходимо сохранить точное художественное восприятие.

Визуальный шум

Я продолжаю рассматривать коллекцию, и мое внимание привлекают обои, похожие на бархат. Екатерина объясняет, что это насыпные обои, которые она в будущем планирует отдать на химический анализ, чтобы узнать точный состав. Искусствовед Владимир Плужников в своем словаре «Термины российского архитектурного наследия» указывает, что насыпные обои изготавливали «путем припорашивания цветного суконного порошка на незасохший рисунок (обычно орнаментальный) клеем». Что бы ни представлял собой суконный порошок, ткань он имитирует отлично.

Первые фабрики по производству бумажных обоев появились в XVII веке в Англии, а затем уже во Франции, Германии и других странах. В России об обоях узнали к первой половине XVIII века. Екатерина рассказывает, что старинные обои могли быть насыпные, с тиснением, кустарные (ручная роспись на холстах), бумажные с промышленной печатью и тканевые, которые натягивали на деревянные рамы и крепили к стенам. Наибольшую художественную ценность представляют дореволюционные экземпляры с необычным авторским дизайном. Екатерина достает из папки лист «модерновых» обоев с красным цветком мака и указывает на зеленые линии, украшающие стебель и листочки. Они неровные, как будто нарисованы вручную. Я удивленно смотрю на свою собеседницу, и она подтверждает мою догадку: долгое время даже напечатанные на станке орнаменты корректировали. Художники делали акценты, дорисовывали цветочки, «оживляли» птичек тенями, делали оживки.

Под впечатлением от разнообразия узоров и орнаментов я спрашиваю у Екатерины, почему сейчас так мало интересных и необычных обоев. «Все просто: нет спроса на “художественные” обои, — объясняет она. — У нас хватает визуального шума и визуальной информации, мозг перегружен, и хочется, чтобы дом был местом, где глаз отдыхает. Даже я, любитель обоев, для своей спальни выбрала базовый цветочный орнамент, а в детскую и гостиную — нейтральные пастельные оттенки. Отношение к пространству изменилось, и это совершенно нормально. В том и интерес — наблюдать за тем, как меняются детали, на которые мы привыкли не обращать внимания».

Екатерина хотела бы в будущем создать музей для реставраторов, где были бы представлены не только образцы обоев, но и другие архитектурные элементы: дверные ручки, карнизы, нащельники, балясины. «Я хочу, чтобы каждый реставратор мог прийти и посмотреть, зарисовать, потрогать оригиналы, а потом сделать копию или свой дизайн по подобию, опираясь на подлинники. Это моя большая мечта», — признается мастер.